— Татьяна Николаевна, вы были последней неофициальной женой Андрея Миронова, провели рядом с этим гениальным человеком последние пять лет его жизни. Что помешало вам зарегистрировать ваши отношения?

— Главное, как мне кажется, не штамп в паспорте, а те чувства, которые мы испытывали друг к другу. Это была любовь с первого взгляда. Мы молоды. Он потерял голову, я тоже. Мне хотелось быть рядом с этим человеком: танцевать, бегать с ним по морю, репетировать… Но на отдых вдвоем нам так и не удалось съездить... Пять лет рядом с Андреем были для меня самыми счастливыми, кажется, что вместе мы были 25 лет. Мы встретились, когда ему было 25 лет, столько же он проработал в театре, в этом году исполняется 25 лет, как его нет на свете. Все замыкается на этой цифре.

— Андрей умер практически у вас на руках в Риге на спектакле «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Как складывается ваша жизнь сейчас, когда рядом нет главного мужчины?

—  После его смерти у меня началась другая жизнь. Когда я задумываюсь, какое событие было главным в моей жизни, понимаю: встреча с Андреем. Я до сих пор вспоминаю, как мы стояли в Риге в театре перед спектаклем, который оказался последним в его жизни. Все в костюмах, париках, запах грима… А он подошел ко мне, взял мою руку, посмотрел в глаза и сказал: «Этот спектакль сегодня я играю для тебя». Я сначала думала: шутка, виртуальный подарок. Но когда на этом спектакле он потерял сознание, а спустя два дня, в 3.30 ночи, его не стало, даже через много лет после этих событий я все время вспоминала его слова и не понимала, почему он сказал мне, что играет спектакль для меня? А потом поняла. В 1989 году я подала заявление и с 3 рублями в кармане ушла из театра, из этого ада. В театре меня держал только Андрей. Видимо, мне надо было дожить до того момента, когда он у меня на руках умирал, чтобы прийти к этому решению. Театр — это ведь ад для всех артистов. Монах из Троице-Сергиевой лавры как-то сказал мне: «Лучше ворота открывать и закрывать, чем работать в театре».

— По вашим словам, мама Андрея, Мария Владимировна, вспоминая о вас, говорила, что вы были настоящей любовью Андрея. А брат Миронова, Кирилл, называл Ларису Голубкину. Вы ревновали его к другим женщинам?

— Все говорят о романах, а рядом с ним всегда были девушки для вида, для обозначения. Мне не к кому было его ревновать. К Голубкиной? Это смешно. Всю жизнь он любил только меня, такой, как я никогда рядом с ним не было. Я пишу стихи, пьесы, бестселлер о нем выпустила. А они все только говорят, а сами даже три строчки о нем не написали.

— После выхода вашей скандальной книги «Миронов и я» Лариса Голубкина пошутила, мол, если бы все женщины Андрея выпустили по книжке, собралась бы всемирная библиотека. Вас не задевало такое высказывание?

— Самое удивительное, что при встрече мы нормально с Ларисой общаемся. А за глаза она говорит обо мне гадости. Но ради Бога, несчастная женщина. Я знаю, что когда эта книга вышла, она потрясла многих. А ведь там нет и половины правды. Если бы была вся правда, это было бы очень страшно. Надо меру знать. Вторая половина очень тяжелая.

У нас ведь с Андреем отношения были основаны на литературе, поэзии, на духовности. А не на котлетах, о которых все время рассказывает Лариса Голубкина. У меня дома всегда было чисто, а посвящать всю жизнь котлетам обидно.

 Почему-то никто не вспоминает, что до выхода книги в 1999 году про Андрея мало кто вспоминал. Память об Андрее поддерживала его мама, рассказывала, что театр его убил, а когда она умерла в 2007 году, все вздохнули с облегчением, что никто не будет больше об этом говорить. А книга вызвала эффект атомной бомбы. Об Андрее снова заговорили. А Голубкина, Ширвиндт… Конечно, их задело за живое.

— И поэтому они не приходят к нему не могилу?

— Они старые, куда им ходить. Мы с моим мужем приходим. Раньше на могилу приходили люди, которые могли видеть Андрея в кино, в театре. Прямо на кладбище накрывали столы... бутерброды, водочка, котлетки… А сейчас молодежь приходит.

А что сделали с музеем? Это уже не квартира его матери, а какой-то казенный дом, все ободрано, обобрано. Дачу, которую Андрюша так любил при жизни, его дочь Маша продала. Они не знают папу, бабушку с дедушкой. Это для них не память. Как говорила Мария Владимировна: «На Андрее наш род закончился».

— Многие считали Миронова весельчаком, Дон Жуаном. Каким на самом деле он был?

— Разным. Мрачным, грустным. Его называли веселым человеком с грустными глазами. У него сильная интуиция. Он многие вещи предчувствовал. Например, у него было предчувствие своей смерти. Он мне говорил: «Танечка, когда я умру, ты меня похоронишь?» Он никогда не жалел себя. С одной стороны, рядом была жена, кормила котлетами, но не могла сказать, что ему нужен отдых. Были у него директора, мне даже фамилии противно называть, которые только деньги на нем зарабатывали. Всю жизнь его только все использовали. А он этого не понимал, был очень доверчивым. Самое интересное, что он много работал, а когда умер, остался еще кому-то должен 200 рублей. Он зарабатывал, но и тратил. Друзей приглашал, любил, чтобы на стол всегда было накрыто. Машины покупал. Когда у него не было хорошей машины, он маленькие детские машинки привозил из-за границы.

— А вам он дарил подарки?

— Конечно. В те времена многого нельзя было достать. Но Андрюша мне покупал платья, туфли, духи… Но я ничего из этих подарков не храню. У меня даже фотографий в доме с Андреем нет. Для напоминания мне не нужны портреты. У меня все в душе, в памяти.

 Из актрис — в журналисты

Имя: Татьяна Егорова, ро­дилась: 8.01.1944 г. Москва
В 1966 году окончила Театральное училище имени Щукина. После этого была принята в труппу театра Сатиры. В 1989 году ушла из театра. Самые известные работы в кино: «Безумный день, или Женитьба Фигаро», «Служебный роман». Пять лет была гражданской женой Андрея Миронова. Скандальную известность получила после выпуска нашумевшего романа «Андрей Миронов и я». После смерти Миронова вышла замуж.