У антипутински настроенной части российского общества сегодня нет ни ресурсов, ни сил, чтобы всерьез называться оппозицией. Это довольно разрозненная общественная группа: кого-то можно назвать фрондой, кого-то даже диссидентами, но никто из этих людей сейчас не борется ни за приход к власти, ни за смену режима. Политически в России сейчас застой, а в условиях застоя любая активность противников власти - это что-то вроде компьютерной игры: ни на что не влияешь, ни на что не претендуешь, но при этом вовлечен в процесс до такой степени, что эмоций и нервов тратится не меньше, чем если бы это была не игра, а реальная жизнь.

Крым расколол, выборы объединили

Недавнее обострение споров о будущем Крыма с участием Алексея Навального и Михаила Ходорковского стало, вероятно, самым ярким эпизодом такой игры: со стороны могло показаться, что от результатов этого спора действительно зависит, будет ли возвращен Крым Украине. Неудивительно, что украинские парламентские выборы активно и эмоционально обсуждаются в России.

В отличие от спора о Крыме, расколовшего антипутинских комментаторов в Москве, в оценках итогов выборов Верховной рады московские оппозиционные комментаторы вполне единодушны. Ожидаемый провал "Правого сектора" и неожиданный провал "Свободы" воспринимается как доказательство неправоты официальной Москвы, сказавшей в последние месяцы слишком много слов о торжестве крайнего национализма в Украине. Поражение украинских коммунистов критики Путина в России оценивают как исторический крах идеи советского реванша - в самом деле, казавшиеся вечными наследники КПСС по итогам голосования остались не у дел.

Не менее однозначна и оценка примерно одинакового успеха Блока Петра Порошенко и "Народного фронта" Арсения Яценюка - российские оппозиционеры посчитали результаты этих партий свидетельством европейского выбора украинских избирателей и даже признаком уже сложившейся двухпартийной политической системы.

Спорные оценки и преждевременные выводы

Каждая из таких оценок, впрочем, при ближайшем рассмотрении оказывается довольно спорной. Да, увлеченность российской пропаганды "Правым сектором" уже задолго до выборов выглядела слишком комично, но положительное отношение к украинскому национализму у всех прошедших в парламент партий вполне консенсусное, а многие одномандатники - например, победивший в одном из киевских округов командир батальона "Азов" Андрей Белецкий - едва ли не более радикальны, чем активисты "Свободы".

Поражение коммунистов? Да, оно впечатляет, но впечатление портят эпизоды антикоммунистической активности украинских властей еще до предвыборной кампании - роспуск фракции коммунистов в прошлой Раде, неоднократные попытки запретить партию вообще и даже "ленинопад", очевидно оказавший деморализующее воздействие на коммунистический электорат. Не будь этих эпизодов, поражение украинской компартии выглядело бы гораздо более впечатляющим. Или поражения не было бы вообще - спорный вопрос.

Не менее спорно выглядит и знак равенства между успехом президентского и премьерского блоков и европейским выбором украинцев. На всех выборах в постсоветских странах - от России до Туркмении - определенным преимуществом пользуются партии действующего начальства, и избиратель, всегда голосующий за власть, - это ведь вечный постсоветский типаж. Любые дополнительные выводы о политических предпочтениях этого типажа не основываются вообще ни на чем, как и выводы о двухпартийной системе - она вообще-то если и сложится, то только после нескольких избирательных циклов.

У послепутинской России - свое будущее

Среди скептически настроенных по отношению к Украине россиян распространено представление о современном Киеве как о Москве двадцатилетней давности - тогда ведь за места в парламенте в России тоже боролись партии разных министров и вице-премьеров, единых в своем представлении о недопустимости коммунистического реванша. Итогом той России стала Россия Путина, и Украина вообще-то не застрахована от того, чтобы стать с годами такой же - авторитарной и непредсказуемой. Но если всерьез думать об этом риске, пошатнется тот образ правильной демократии в Украине, который так нравится сегодня многим оппозиционерам в Москве. Точно так же лет пять-семь назад московские либералы восхищались Грузией Михаила Саакашвили, закрывая глаза на многие спорные и неустойчивые ее черты.

Вполне может быть, что оптимизм по поводу европейского и демократического будущего Украины может быть оправдан, но будущее Украины - это одно, а будущее России - совсем другое. Какой будет Россия после Владимира Путина, сказать определенно сейчас нельзя. Пожалуй, единственное, что не вызывает сомнений: это будущее окажется таким, что оно не понравится никому (хотя бы просто потому, что в политике ничего идеального не бывает). И при этом обязательно найдутся люди, готовые к компромиссу с реальностью. Они объяснят нам, что новая, послепутинская власть идеальна, демократична и именно такова, какой она и должна быть. По крайней мере, украинские выборы показали, что таких комментаторов в России достаточно именно среди критиков Путина.

Олег Кашин