Маниакальная одержимость идеей русского мира и защиты русских, проживающих за пределами исторической родины, рано или поздно аукнется России,- пишет Евгений Киселев на портале Новое время.

“Убили, значит, Фердинанда то нашего”, — сказала Швейку его служанка”. Наверное, из этой первой строчки бессмертной книги Ярослава Гашека “Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны” многие еще в детстве узнали о знаковом событии, которому на минувшей неделе исполнилось ровно 100 лет, — убийстве наследника престола Австро-Венгерской империи эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево 28 июня 1914 года.

Впрочем, кто-то, возможно, узнал об этой истории из изящного старинного анекдота о рыбаке и золотой рыбке, которая, как водится, была отпущена на волю в обмен на исполнение трех желаний: “Хочу завтра проснуться знатным, богатым, и чтобы жена была красавица”. Наутро, нежась в роскошной постели, рыбак слышит сквозь сон очаровательный, нежный голос: “Фердинанд, дорогой, просыпайся, нам пора ехать в Сараево!”

Душещипательные истории нынче гораздо лучше продаются массовой аудитории, и, видимо, поэтому в большинстве публикаций, посвященных столетию убийства, которым был запущен обратный отсчет времени до начала Первой мировой войны, делается упор на романтический аспект.
Выстрелы в Сараево спровоцировали мировую войну, а объединение южнославянских земель в отдельное государство стало одним из главных ее итогов. Через 70 лет запущенный бумеранг вернулся к балканским народам в виде распада Югославии

Авторы старательно пересказывают легенду о том, будто Фердинанд хотел сделать приятное своей морганатической супруге, урожденной чешской графине Софии Хотек, которая при дворе была “поражена в правах” и для которой поездка в далекое от Вены Сараево была редкой возможностью в кои то веки появиться на публике рядом с мужем.

В действительности же рискованный визит в Сараево эрцгерцог предпринял исключительно из соображений сложившейся политической ситуации. А она, при всей условности исторических аналогий, напоминает нынешнюю ситуацию в Украине.

Фердинанд выступал за то, чтобы основные земли, входившие в состав Австро-Венгрии, пользовались большими правами. Его планы прежде всего касались южнославянских земель — Словении, Хорватии, Боснии и Герцеговины. В ходе поездки эрцгерцог намеревался продемонстрировать свою решимость довести до конца намеченные реформы. Принц был сторонником политического течения, которое назвали триализмом, то есть создания в империи третьей короны — славянской, подобно тому, как некогда появилась вторая корона — венгерская. Причем эту позицию наследник престола занимал не из за каких то особенных симпатий к сербам — напротив, сербов он откровенно недолюбливал и порой уничижительно о них отзывался. Но Фердинанд был прагматиком и понимал, что сербский национализм — мина замедленного действия, заложенная под здание монархии Габсбургов, и чтобы эту мину обезвредить и тем самым продлить жизнь правящему режиму, нужно идти на уступки и компромиссы. Равноправное славянское королевство в составе империи могло стать мощной преградой на пути планов создания Великой Сербии — прежде всего отторжения Боснии и Герцеговины от Австро-Венгрии.

Кроме того, Фердинанд был убежденным противником осложнения отношений с Россией. Именно поэтому его и устранили.

Главным организатором убийства стал начальник сербской военной разведки полковник Драгутин Димитриевич по прозвищу Апис (Бык) — колоритнейший персонаж своего времени. Несостоявшийся балканский Бонапарт, возглавлявший еще и организацию сербских националистов-радикалов Черная рука, политический авантюрист, свято веривший в то, что путь к созданию югославского государства лежит через войну, которая должна закончиться поражением и крахом Австро-Венгрии.

Так оно и случилось. Выстрелы в Сараево спровоцировали мировую войну, а объединение южнославянских земель в отдельное государство стало одним из главных ее итогов. Запущенный бумеранг вернулся к балканским народам спустя 70 с небольшим лет: распадом Югославии и кровавой гражданской войной между этими самыми южными славянами — сербами, хорватами, боснийцами.

Я далек от того, чтобы в лоб обвинять нынешних руководителей России в том, что они вынашивают планы новой широкомасштабной войны в Европе. Но рядом с ними есть сегодняшние российские аписы не слабее их сербских предшественников столетней давности. И полевой командир Стрелков-Гиркин — далеко не самый влиятельный из них. Когда и как аукнется России все то, что эти люди творят на востоке Украины, чем обернется их маниакальная одержимость идеями русского мира, защиты русских, живущих за пределами исторической родины, и прочим националистическим бредом — такая же, какой сто лет назад страдали организаторы и исполнители убийства в Сараево? Даты и конкретного сценария возврата донецко-луганского бумеранга в Россию дать не могу. Но рано или поздно он вернется, это точно.